Другой кусочек статьи.

Любой вид зависимости, будь то пристрастие к сексу или к интернету, или к шопингу, или к работе – это всё попытки избежать страдания.
Гитарист из группы Rolling Stones Кит Ричардс (как известно, страдал глубокой героиновой зависимостью) сказал, что мы «ломаем» себя по-разному, чтобы, по крайней мере, на несколько часов сбежать от присутствия самого себя.
Но почему кто-то может не хотеть быть с самим собой? Из-за своего слишком глубокого горя и слишком сильной боли.
Так что мне безразлично, что они говорят о генетике или о выборе, или о любой другой ерунде. Ответ – всегда боль.
В «Тибетской книге жизни и смерти» есть удивительные строки. Что бы вы ни делали, не пытайтесь уйти от боли, но останьтесь с ней. Потому что любая попытка уйти от боли вызывает ещё больше страданий. Так и происходит с наркозависимыми.
Но вопрос в том – как людям быть со своим горем?
Ответ: только чувствуя сострадание/милосердие другого человека.
Как сказал другой учитель, лишь, когда люди почувствуют сострадание, они смогут увидеть истину.
Таким образом, людям с зависимостью необходима сострадательная среда, которая позволит им выжить с болью без необходимости бежать от неё.
Все попытки сбежать, как сказал другой учитель, скорее всего, приводят к ещё большим страданиям, это попытка сбежать от себя.
Поэтому нужно просто остаться с болью, а чтобы быть с ней, нужна поддержка.
Но мы живём в обществе, которое всегда выбирает самые быстрые методы релаксации, немедленное удовлетворение или возможность отвлечься.
Другими словами, мы живём в культуре, которая экономически и психологически не способна оказать поддержку людям.
В результате, этому общество очень трудно иметь дело с наркоманией...

И ещё цитата.

Я родился в Будапеште, Венгрия, в 1944 году, в еврейской семье, перед тем как немцы оккупировали Венгрию.
Вы знаете, что случилось с еврейским народом в Восточной Европе.
Мне было 2 месяца, когда немецкая армия вошла в Будапешт. На следующий день моя мать позвонила педиатру и сказала: «Пожалуйста, придите и осмотрите Габора, он всё время плачет». И педиатр ответил: «Конечно, я приду к нему, но должен вам сказать, все мои еврейские младенцы плачут».
Но почему? Разве дети знали о Гитлере или о геноциде, или о войне?
Нет.
То, что мы считывали, это были стрессы, ужасы и депрессии наших матерей. Это влияло на формирование детского мозга. И, естественно, так я получал сообщение, что мир не хочет меня, потому что если моя мать рядом со мной не радуется, должно быть, я не желанный ребёнок.
Почему позже я стал трудоголиком?
Если они не хотят меня, то, по крайней мере, они будут нуждаться во мне. Я стану важным врач и у них будет во мне потребность. Так я смогу загладить чувство ненужности.
И что это значит?
Это значит, что я всё время работаю. А когда не работаю, тогда покупаю музыку.
Какое сообщение подсознательно получают мои дети? Точно такое же – что они никому не нужны. Вот так мы передаём травмы, передаём страдания, бессознательно, от одного поколения к другому.
Очевидно, существует много способов заполнить эту пустоту, у каждого человека свой способ. Но пустота всегда возвращается к тому, чего мы недополучили, когда были очень малы.
И тогда мы смотрим на наркомана и говорим: «Как ты можешь делать это с собой? Как ты можешь вводить в свой организм это ужасное вещество, которое может тебя убить?» Но посмотрите на то, что мы делаем с Землёй. Мы выбрасываем в атмосферу, в океаны и в окружающую среду всё, что убивает нас и отравляет планету.
Теперь ответьте, какая зависимость сильнее? Зависимость от нефти? От потребительства? Что приносит больший вред?
И всё же мы судим наркоманов, потому что на самом деле видим, что они такие же как мы. Но нам это не нравится, и мы говорим: «Вы отличаетесь от нас, вы хуже, чем мы».