Максимилиан ВОЛОШИН
(1877—1932)

* * *

Обманите меня... но совсем, навсегда...
Чтоб не думать зачем, чтоб не помнить когда...
Чтоб поверить обману свободно, без дум,
Чтоб за кем-то идти в темноте наобум...
И не знать, кто пришел, кто глаза завязал,
Кто ведет лабиринтом неведомых зал,
Чье дыханье порою горит на щеке,
Кто сжимает мне руку так крепко в руке...
А очнувшись, увидеть лишь ночь и туман...
Обманите и сами поверьте в обман

Не исчезай… Исчезнув из меня,
развоплотясь, ты из себя исчезнешь,
себе самой навеки изменя,
и это будет низшая нечестность.

Не исчезай… Исчезнуть — так легко.
Воскреснуть друг для друга невозможно.
Смерть втягивает слишком глубоко.
Стать мертвым хоть на миг — неосторожно.

Не исчезай… Забудь про третью тень.
В любви есть только двое. Третьих нету.
Чисты мы будем оба в Судный день,
когда нас трубы призовут к ответу.

Не исчезай… Мы искупили грех.
Мы оба неподсудны, невозбранны.
Достойны мы с тобой прощенья тех,
кому невольно причинили раны.

Не исчезай. Исчезнуть можно вмиг,
но как нам после встретиться в столетьях?
Возможен ли на свете твой двойник
и мой двойник? Лишь только в наших детях.

Не исчезай. Дай мне свою ладонь.
На ней написан я — я в это верю.
Тем и страшна последняя любовь,
что это не любовь, а страх потери.

Ну а почему Волошин, все поняли наверное? Да-да, именно ДР.
Как мне близок и понятен
Этот мир - зелёный, синий,
Мир живых прозрачных пятен
И упругих, гибких линий.

Мир стряхнул покров туманов.
Чёткий воздух свеж и чист.
На больших стволах каштанов
Ярко вспыхнул бледный лист.

Небо целый день моргает
(Прыснет дождик, брызнет луч),
Развивает и свивает
Свой покров из сизых туч.

И сквозь дымчатые щели
Потускневшего окна
Бледно пишет акварели
Эта бледная весна.

В детстве я хотел стать космонавтом, лётчиком, потом моряком. В мединституте делали опыты на лягушках, препарировали трупы, пили пиво, балдели от сессии до сессии. Перед экзаменами, ночью из окон общаги выкрикивали "Халява, помогии-и-ии!!!". Всё как у людей, готовился стать хирургом.

Однажды на 5-ом курсе по циклу "детская онкология" мне дали курировать больную Катю М. Ds: Острый лейкоз. Судьба вообще-то несправедливая штука, девочка была очень жизнерадостная, с огромными голубыми глазами, мечтала, что когда вырастет, станет врачом и будет лечить детей. Хотя у смерти нету понятия "справедливость", она находится наверно на другом измерении.
После окончания цикла я зашел попрощаться с Катей, пожелать ей удачи. Она лежала в палате одна. Подойдя к ней я увидел неврологическую симптоматику что "прогнозис пессима", сразу сообщил дежурному врачу, но так-как в таких случаях реанимацию не проводят, поставили ей обезболивающие. Когда я хотел выйти из палаты девочка открыла глаза и тихо позвала меня. Я сел рядом, она обеими руками взяла мои руки и тихо спросила "Доктор, я ведь не умру, правда!?" У меня комок подкатился к горле, я не смог произнести ни слова. На меня смотрели сине-голубые глаза девочки, и в них я увидел ужас, страх, и в тоже время вселенское спокойствие. Взгляд порнизывал меня насквозь, как бы жалея нас, людей с той стороны, оставшихся в этом мире. Я, как заворожённый, стал растворяться с ней в бездонной тишине. Вдруг дрожь пробежала по телу девочки, она глубоко вздохнула... Я закрыл ей глаза и тихо встал.

На улице ярко светило солнце, щебетали птички, дул лёгкий весенний ветерок. Среди жухлой прошлогодней листвы пробивались молодые росточки зеленой травы.
Я глубоко вздохнул полной грудью, поднял голову вверх чтобы проглотить ком в горле и увидел сине-голубое небо. И где-то далеко-далеко была единственное облачко, похожая на маленький ангел.

Я стал детским врачом-реаниматологом.

В эту ночь я буду лампадой
В нежных твоих руках…
Не разбей, не дыши, не падай
На каменных ступенях.

Неси меня осторожней
Сквозь мрак твоего дворца, —
Станут биться тревожней,
Глуше наши сердца…

В пещере твоих ладоней
Маленький огонёк, —
Я буду пылать иконней…
Не ты ли меня зажёг?

Июль 1914
Коктебель

И наконец точно про меня, вот что сию минуту меня тревожит......

Пошла проверила индекс Хирша. Он не вырос. Засада.

И неожиданное открытие этой ночи........

ВИКТОР ГОФМАН
(1882-1911)

Люблю

О, девочка моя, твои слова так скрытны,
Но я в глазах твоих все тайны уловлю.
Я твой подвижный стан, прямой и беззащитный,
Так радостно-светло, так ласково люблю.

Когда к твоей руке я тихо прикасаюсь,
Заметила ли ты, — все переходит в сон?
Тобою я давно безмолвно восхищаюсь,
Девичеством твоим лучисто осенен.

Пока — молчали мы, но раз мы были рядом.
Ах, что-то и влекло, и отстраняло нас,
И долго я смотрел любующимся взглядом
В сиянье темное твоих лучистых глаз.

И вдруг твой взор поймал, так нежно заблестевший,
Как будто вся душа, дрожа, в него вошла,
Но вмиг смутилась ты, стыдливо покрасневши,
И вновь потухший взор поспешно отвела.

О, девочка моя, мы связаны тем взглядом,
Заметила ли ты, — все переходит в сон?
Я навсегда хочу с тобой остаться рядом,
Девичеством твоим лучисто осенен.

Сегодня вечером, когда наш знак прощальный —
Прикосновенье рук я ласково продлю,
О, девочка, пойми, что я душой печальной
Тебя и радостно, и ласково люблю.

1905