Узелками жизнь завязана, и на прошлое помножена.
Вьются, взрезанные буднями, наши сны и сновидения,
Впечатленья стали скудными: так – ни более, ни менее.
Не волнуют и не трогают: всё-то было, всё мы ведаем…
Не целуют нынче – чмокают. Не летаем больше – следуем
По маршруту безразличия, по тропинкам равнодушия.
Верим в правила приличия, как в смертельное оружие.

Все реки разливаются,
Все почки раскрываются,
Ушла зима со стужами,
Сугробы стали лужами.

Снова слова в кружевном беспорядке,
Снова танцует в руке карандаш,
Песня Любви запорхнула в тетрадку,
Профиль нечёткий, наверное, Ваш...

Хокку.....

Под раскрытым зонтом
Пробираюсь сквозь ветви.
Ивы в первом пуху.

Имя твое — птица в руке,
Имя твое — льдинка на языке,
Одно единственное движенье губ,
Имя твое — пять букв.

Имя твое — ах, нельзя! —
Имя твое — поцелуй в глаза,
В нежную стужу недвижных век.
Имя твое — поцелуй в снег.
Ключевой, ледяной, голубой глоток…
С именем твоим — сон глубок.

Серебряный бубенец во рту,
Камень, кинутый в тихий пруд,
Всхлипнет так, как тебя зовут.
В легком щелканье ночных копыт
Громкое имя твое гремит.
И назовет его нам в висок
Звонко щелкающий курок.

За деньги душу не отбелишь.
Ведь грязь с неё не удалить.
И с этой грязью вам придется,
до смерти в старости прожить.

Дом нежилой,
Дом нежилой...
Он - и не добрый,
Он и не злой.

Он - никакой.
Обезболен и глух.
Снег
одиночеством болен вокруг.

Раз нет в нём души -
В нём нет ни души.
...У входа
горбушку для птиц раскроши!